дьякона с медом, он из любопытства спросил : “почем трехлитровая баночка?”. Толи ответ показался сказанным дерзким оттенком, толи цена не по-православному высокая показалась , но Лев Семенович поднял банку высОко, на свет как-бы, да не с того, ни с сего опустил ее на голову диакона. Да так ловко это у него получилось, нечаянно даже как-бы…
Вызвал тогда его к себе Владыко и не поверил в то, что все нечаянно то вышло. Но похвалил и сказал: “Видно не зря я тебя взял в Священники, Православная жилка в тебе от предков твоих крепкая досталась, и правда твоя, негоже спекулировать “освященным” медком, а дьякону я скажу, чтобы дешевле продавал ”.
И показалось тут Льву Семеновичу, что “неслыханная дерзость”, он уже умнее и Митрополита. И что-то значительное и величественно – подземное появилось в его походке. Все гневливее стали его проповеди, порою переходившие в крик, все чаще накладывал он епитимьи на исповедующихся, все с большим остервенением произносил он молитвы по причастию и правила поведения перед таинствами прихожан. Стал также часто замечать и боязливо – насмешливые взгляды других священнослужителей и не здоровый интерес и перешептывания при его появлении певчих на обоих клиросах, все страшнее ему становилось за вырученные за таинство средства: он теперь не мог доверять теперь даже своим карманам под рясой. Сшил он себе тогда маленькую барсеточку из крокодиловой кожи по спецзаказу. Находилась она у него в рукаве и ремешком прочно крепилась к предплечью.
С тех пор как решил Лев Семенович вопрос об своем уме в свою же пользу, стали его люди тяготить….казалось ему, (может и не казалось), что завидуют уму страшно и все хотят его либо унизить, либо обокрасть. Даже смех рядом выводил его из равновесия, в радости на чужих лицах видел он насмешку над собою. Да еще настоятель стал с ним не очень то любезен, иной раз даже и не поздоровается.
Однажды на причастии, окуная ложку в “кровь Христову” Лев Семенович неожиданно отметил какой необыкновенной красоты и отделки эта серебряная чаша для причастников. И как он раньше не обращал на это внимание? И показалось ему, что вот эти люди, которых он причащает, неспособны оценить эту красоту, и что с тех пор как он с Божией помощью, стал умнее и Владыки, именно ему, и никому более открылось божественное восприятие прекрасного.
|
Теперь только он, (да еще Господь), способны видеть всю красоту, недоступную для человеческого взора. - “Возьми и владей” – говорил ему внутренний голос, “ибо только ты достоин ее”. Даже в переливах светофора начал замечать он что-то напоминавшее серебряную чашу с инкрустированными каменьями. Почти каждую ночь видел он ее во сне, спрятанную у него под подушкой. По утрам он даже проверял не появилась ли под подушкой “его” чаша. Однажды допивал он в алтаре из этой чаши причастие и захотелось ему оглядеться по сторонам. Рядом будто бы никого. Положил он тогда спешно чашу в пустую сумку для приноса и продолжил службу. После службы пошел на Принос, который, как он настоял, он уже давно сам себе выбирал и завалил сумку хлебом, мукой, вареньем, печеньем…
Не сразу хватились чаши. Никто не мог поверить, что такая вещь может пропасть, тем более из Алтаря. Два последующих дня искали ее повсюду, но не нашли. Стали постепенно и забывать про нее. Так и забыли бы вовсе, если бы не пробудилось у Артифексова вновь чувство прекрасного. Однажды на причастии лев Семенович сказал одной красивой прихожанке – “ты достойна причаститься из моей чаши”. И откуда-то из-за спины достал Ту самую серебряную чашу и перелил в нее причастие. А другую чашу поставил прямо на пол, справа от себя. До конца службы все делали вид, что ничего не заметили. Прихожане-то и вправду ничего не поняли. Но не простили Настоятель со священнослужителями Льва Семеновича, очень уж его все не любили. Отобрали чашу, и доложили об этом Владыке…
Сослал тогда Владыка Льва Семеновича со всей его семьею на самый дальний приход, в деревеньку “Обухово”. Но не долго протянул там бывший подполковник. Скончался Лев Семенович через два месяца от разрыва сердца прямо на службе, когда по приказанию Владыки, и для пущего исправления, отправили в “Обухово” Ту самую чашу. А вида ее в руках другого Священника Лев Семенович уж никак не смог вынести. Вот сердце то и не выдержало.
На главную...
|